Ревущие сороковые
Здесь зарождаются шторма.

В океане неделю уже штормит,
А кажется, где-то огромный кит
Разыгрался и лупит ладошкой хвоста,
И бурчит про себя: «Красота, красота!»
Может, толстому весело волны пускать,
Только нам-то от этой погоды – тоска!

В командировке

«Аптека, улица, фонарь.» А. Блок

Амур. Луна. Гостиница.
Не спится.
На койке рядом вертится сосед.
Мороз. Пурга.
Мелькают чьи-то лица…
И кажется, что этому сто лет.
Сто лет назад в натопленной избушке
При свете угасающей свечи
Безвестный ссыльный, отодвинув кружку,
С пером в руке склонился у печи.
О чём он думал? Как ему писалось?
Что это было – письма иль памфлет?
Давила душу жуткая усталость.
До возвращенья оставалось много лет…
Амур. Луна. Гостиница. Бутылка.
На койке рядом захрапел сосед.
Мороз. Пурга.
Столетняя картинка…
И не уснуть,
Хотя погашен свет.

Хабаровск, 1980.

Памяти адмирала Колчака

Предательств череда, трагедия исхода
И втоптанные в грязь чины и ордена…
Всё то, что сделал он, из памяти народа
Стиралось столько лет. Несчастная страна!

Отечество спасти, ценою жизни даже,
Ему не удалось. Прости его, Господь!
Он принял смерть свою по-рыцарски отважно,
Его убить смогли, но дух – не побороть!

Достоинство и честь, любовь к своей Отчизне –
Вот Адмирала курс и Богом данный путь!
Трагичен был финал достойной этой жизни,
Но выбран им самим. И это – не забудь!

Что было позади? Морской кадетский корпус,
Арктические льды, угар сибирских битв;
Простился с жизнью он последней папиросой,
Любимый портсигар убийцам подарив.

Всего лишь сорок шесть, но дальше – не пустили.
Был далеко не стар, ему б ещё служить,
Но отдал жизнь свою
                                    всю, до конца, России,
Нам завещав страны
                                    и честь, и рубежи.